Месть алтайской принцессы

"Фильм Алёны Жаровской «Месть алтайской принцессы» показанный по ОРТ, характеризуется как далеко опередивший республиканские газеты по количеству отсебятины и мистической галиматьи." "Документальный фильм об археологических раскопках в республике Горный Алтай стал беспрецедентным примером журналистского непрофессионализма и пропаганды вредных суеверий."  Антон Лучанский. 

Укок. Экспедиция ЕХО-Т

Съемки передачи "52 Широта" во время Экспедиции ЕХО-Т на Укок. Посещение захоронения "Алтайской Принцессы". 2012 год.

Принцесса плато Укок. Андрей Буровский

Андрей Буровский о известной археологической находке - "Алтайской принцессе".

Новосибирск: месть алтайской принцессы

"Новосибирск: месть алтайской принцессы" - один из сюжетов телепередачи "Городские легенды".

Ученые восстановили облик принцессы Укока

Принце́сса Уко́ка (Алтайская принцесса, Очы-бала) — данное журналистами и жителями Республики Алтай название мумии женщины, найденной в ходе археологических раскопок на могильнике Ак-Алаха в 1993 году. Это одно из самых значимых открытий российской археологии конца XX века.

История находки

Народы, обитавшие в Горном Алтае, были известны уже во второй половине VI века до н. э. о них писал Геродот и назвал их «стерегущие золото грифы». Также в древнекитайских источниках упоминается о «территориально близком населении Алтая». Начало изучению «замерзших» могил Алтая было положено в 1865 году В. В. Радловым.

Раскопки кургана Ак-Алаха-3 на плоскогорье Укок (Республика Алтай), в котором была захоронена так называемая принцесса, начала в 1993 году Наталья Полосьмак — археолог из Новосибирска, доктор исторических наук. Курган представлял собой полуразрушенный памятник, который ещё в древности пытались ограбить. В наше время памятник подвергся разрушению в связи с сооружением пограничных коммуникаций. К началу раскопок курган был в полуразобранном состоянии и выглядел разорённым: в шестидесятые годы, во время конфликта с Китаем, в этом районе был построен укрепрайон, материалы для которого брались из курганов.

В кургане обнаружилось захоронение эпохи железа, под которым располагалось ещё одно, более древнее. В ходе раскопок археологи обнаружили, что колода, в которую было помещено тело похороненной, заполнена льдом. Именно поэтому мумия женщины хорошо сохранилась. Нижнее захоронение было замуровано в слое льда. Это вызвало большой интерес археологов, так как в подобных условиях могли очень хорошо сохраниться очень древние вещи.

Погребальную камеру вскрывали несколько дней, постепенно растапливая лёд, стараясь не навредить содержимому.

В камере обнаружили шесть коней под сёдлами и со сбруей, а также деревянную колоду из лиственницы, заколоченную бронзовыми гвоздями. Содержимое захоронения явно указывало на знатность погребённой персоны.

Исследования показали, что захоронение относится к периоду пазырыкской культуры Алтая и сделано в V—III веках до нашей эры. Исследователи считают, что

Современные популяции североалтайского антропологического типа, к которым относятся северные алтайцы, телеуты, горные шорцы, а также барабинские татары позднего времени, являются потомками носителей пазырыкской культуры.

Анализ 2001 года показал, что представители пазырыкской культуры по митохондриальным ДНК наиболее близки к современным селькупам и кетам.

Внешний вид

Мумия лежала на боку со слегка подтянутыми ногами. На руках у неё обнаружились многочисленные татуировки. Надеты на мумии были шелковая рубашка, шерстяная юбка, войлочные носки, шуба и парик. Вся эта одежда была изготовлена очень качественно и свидетельствует о высоком статусе погребённой. Она умерла в молодом возрасте (около 25 лет от роду) и принадлежала к средним слоям пазырыкского общества.

Местоположение

После находки и до 2012 года мумия хранилась в музее Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, в Новосибирском Академгородке.

Этот факт вызывал недовольство определенной части алтайского народа. С их точки зрения «принцессу Укока» следовало вернуть на Алтай: одни считали, что достаточно вернуть мумию на территорию республики, другие же считают, что её необходимо снова захоронить на прежнем месте.

С сентября 2012 г. мумия хранится в новом зале Национального музея имени Анохина (Республика Алтай, г. Горно-Алтайск), специально возведённом для хранения экспоната, в саркофаге с оборудованием для поддержания и контроля особого температурного и влажностного режима. Для экспоната построена специальная пристройка.

Мнение Вячеслава Молодина

Академик Вячеслав Молодин так характеризовал ситуацию вокруг принцессы: Не стоит называть ее «принцессой». Никакая это не принцесса, это представитель среднего слоя пазырыкского общества. Шумиха вокруг нашей находки возникает тогда, когда на Алтае происходят какие-то события: или выборы, или землетрясения, или дефицит местного бюджета. Тут же эту самую «даму» поднимают на щит: все беды происходят потому, что она в Новосибирске, а не на Алтае. Даже политические партии пытаются это использовать: мол, вы нас избирайте – а мы вернем «принцессу» на Алтай. Все это политиканство самого низшего пошиба. Сначала мы по этому поводу волновались, а сейчас относимся к этому абсолютно спокойно. После изучения мумия будет возвращена на Алтай.

Самое интересное, что эта мумия – далеко не первая, которая выкопана на Алтае и вывезена оттуда. В тридцатые и пятидесятые годы при раскопках пазырыкских курганов было найдено несколько мумий, которые хранятся в Эрмитаже. И слава богу, никто не требует их вернуть. Причем это были захоронения самого высокого слоя пазырыкского общества.

wikipedia

Как придумали "Принцессу Кадын”

В июне 2005 года новосибирские археологи В. Молодин и Н. Полосьмак стали лауреатами Государственной премии России "за открытие и исследования уникальных комплексов пазырыкской культуры VI—III веков до нашей эры на территории Горного Алтая”. Все без исключения федеральные телеканалы подготовили сюжеты с церемонии вручения премий.

Спустя полгода Первый канал порадовал телезрителей премьерой документального фильма под угрожающим названием "Месть алтайской принцессы”. Фильм был посвящен раскопкам Молодина и Полосьмак на плато Укок, точнее, их последствиям — таким, какими их увидели авторы и герои видеоматериала.

Необходимо отметить, что на протяжении 12 лет, прошедших с тех пор, как мир узнал об алтайских мумиях, спекуляций на эту тему было предостаточно — больше всего, конечно, в горно-алтайской прессе. Журналисты и общественные деятели республики с энтузиазмом приняли известие о столь значительном открытии. Начался процесс "современного мифотворчества” — естественный для малых и социально неблагополучных этнических групп. Мумифицированной женщине дали имя — "принцесса Кадын”, было также объявлено о том, что она является прародительницей алтайского народа. Участники национальных праздников стали одеваться в костюмы, сшитые в соответствии с археологическими реконструкциями. Параллельно с этим республиканская общественность и отдельные административные лица выступили за скорейшее возвращение мумии на алтайскую землю: дескать, археологи "потревожили дух предков”, поэтому алтайцы стали жить плохо, среди молодежи участились самоубийства. После землетрясения 2003 года претензии зазвучали еще резче — в том, что случилось, тоже оказались повинны ученые. Духовные и политические лидеры Алтая пытались консолидировать свой народ — в своих же, правда, целях. Объединяться всегда удобно против кого-то, и в качестве "внешнего врага” населению были предложены археологи-святотатцы.

Все эти процессы понятны и объяснимы. Дотационной республике живется несладко: как водится, бюджетные деньги уходят, словно в песок, не решая социальных проблем, а местная элита проводит время в борьбе за место под политическим солнцем. Простым людям в тяжелые времена свойственно увлекаться мистическими идеями.

Однако фильм Алены Жаровской "Месть алтайской принцессы”, неоднократно показанный по Первому каналу, напрочь выбивается из этого ряда. Во-первых, потому что его увидела вся страна, а не только жители Горного Алтая — это важно. Во-вторых, потому что по количеству отсебятины и мистической галиматьи фильм далеко опередил публикации в республиканских газетах.

Автор настоящей статьи заявляет об этом с полным основанием — хотя бы потому, что начиная с 1992 года работал на Укоке в составе Южно-Алтайского археологического отряда под руководством Натальи Викторовны Полосьмак, в том числе участвовал в раскопках знаменитой мумии в 1993-м.

Пока общественность республики обсуждала эту находку и активно "осваивала” вновь приобретенное историческое наследие, археологи держали вежливую паузу, лишь изредка отвечая на вопросы особо настойчивых журналистов. Это можно было понять — в ситуации, когда администрация Горного Алтая и Эл-Курултай всеми способами препятствовали продолжению раскопок, выступать с категорическими заявлениями было недальновидно. Молчат они и сейчас, не желая обострять ситуацию, и без того осложненную противоречивыми процессами формирования алтайской национальной идеи.

Молчали до недавнего времени и мы, рядовые участники экспедиций, хотя многие со временем получили возможность излагать свою позицию в СМИ. Фильм Первого канала эту чашу терпения переполнил.

Низкобюджетный художественный фильм

Первую четверть часа смотреть его было смешно — как когда-то было смешно читать тематические статьи, например, в "Звезде Алтая”. Потом стало крайне неприятно оттого, что некоторые факты авторы просто выдумали, прибегли к помощи малосведущих в науке людей и ловко "порезали” интервью Н. Полосьмак, так искренне доверившейся авторитетному федеральному телеканалу.

В принципе, фильм Алены Жаровской можно было бы выдать в эфир не как документальный, а как художественный. Собственно, он и делался в расчете на зрителя, представляющего теорию и практику археологии по фильмам "Мумия” или "Индиана Джонс в поисках утраченного ковчега”.

Аудитория нашего издания по объему, конечно, несопоставима с аудиторией федерального телеканала, однако, хотелось бы рассказать подробно, в чем именно не прав автор фильма "Месть алтайской принцессы”. И попытаться понять: зачем он так неправ? Зачем и кому понадобилось, используя самые дешевые приемы, обострять и без того непростую обстановку в республике?

Работая с археологической тематикой, журналист всегда испытывает искушение приукрасить свой материал. Зачастую, не зная научных методик, не имея представления об истории исследований, автор "додумывает” какие-то живописные детали, добавляет подробности, способные убедить зрителя или читателя в обоснованности точки зрения журналиста.

У работников телевидения в этом смысле возможностей больше. При этом видеоряд может абсолютно не соответствовать "тексту за кадром”, — как правило, обыватель принимает все за чистую монету. "Картинка” действует гипнотически. Глаза заняты изображением, а сознание уже не фиксирует расхождения со смыслом. Пользуясь этим, автор завоевывает наше доверие.

Вот только один пример из фильма Алены Жаровской — когда голос за кадром рассказывает о погребальных традициях алтайцев, "сохранивших те же черты, что и много лет назад”, зритель видит съемки характерного для высокогорья казахского кладбища, с мусульманскими полумесяцами над могилами. Но это, допустим, мелочь: предположим, у авторов не было возможности или времени снять алтайское кладбище. Такое случается.

Но вот как быть с фактами — особенно, касающимися раскопок 1993 года?

Вообще, если верить авторам фильма, археологические исследования проходят легко и быстро — вот цитата: "Археологи выбрали ближайший курган и начали работу. Через несколько часов обнаружили скелет человека. Ученые были явно разочарованы, но прежде чем закрыть захоронение, подняли еще один камень, под которым блеснул лед, в котором угадывались неясные очертания. Через несколько дней стало ясно, что верхнее погребение — обманка. Над поверхностью камеры возвышался предмет, напоминающий дыхательную трубку, словно там находилось какое-то живое существо”.

В первую очередь, конечно, вспоминаются бессмертные "12 стульев” Ильфа и Петрова, которые сами были не чужды журналистике и прекрасно разбирались в СМИ-технологиях, ничуть не изменившихся за 80 лет. Помните, как ответил инженер Треухов, создававший трамвайную инфраструктуру, на публикации журналиста с псевдонимом "Маховик”?

"Конечно, болты можно называть трансмиссией. Но делают это люди, ничего не смыслящие в строительном деле. И потом, я хотел бы заметить т. Маховику, что стропила гудят только тогда, когда постройка собирается развалиться. Говорить так о стропилах — все равно, что утверждать, будто виолончель рожает детей”.

Ровно столько же в своей теме смыслят и авторы "Мести алтайской принцессы”. Неукоснительно соблюдаемая новосибирцами методика раскопок ну никак не позволяет в каменном кургане обнаружить человеческие останки "через несколько часов” после начала работы. Это происходит, в лучшем случае, через несколько дней.

Должен также заметить, что никаких "неясных очертаний” во льду не угадывалось, показанный в фильме предмет, который, по мнению его авторов, "напоминал дыхательную трубку”, никак не "возвышался над поверхностью камеры”, а был глубоко во льду и больше всего напоминал горлышко рогового сосуда, каковым и оказался.

Неточности в описании работы "узких” специалистов, в употреблении профессиональной терминологии, к сожалению, — фактически неизбежное в репортерской работе дело. Но когда коллеги начинают рассказывать о том, чего вообще не было, становится стыдно за избранную профессию. Вот как продолжается рассказ о первых днях раскопок:

"Внезапно где-то в горах послышался гром, хотя ясный день не предвещал беды. Водители-алтайцы, доставившие сюда экспедицию, заволновались. Один из них сказал, что духи Укока недовольны тем, что Их побеспокоили”.

Разумеется, никакого грома не было — это чистая выдумка. Как не было в составе отряда ни одного водителя-алтайца. Шоферы экспедиции — штатные сотрудники Института археологии и этнографии СО РАН, именно они привезли археологов на Укок.

Для того, чтобы показать всю глубину преступной неосмотрительности новосибирцев, авторы фильма бросают ретроспективный взгляд на историю исследований пазырыкской культуры.

Среди множества фактов их больше всего привлекает популярная тема использования горячей воды (что категорически осуждается всеми "знатоками” археологии) для "размораживания” мумий. Как и новосибирцы, горячей водой пользовался С.И. Руденко в середине XX века. И что же из этого получилось?

"К ужасу ученого, успевшего только зарисовать их, мумии под действием кипятка и воздуха истлели на глазах. Позже Руденко так и не сумел вернуться на Укок, словно некие силы поставили на его пути преграду”.

Интересно: если мумии, найденные Руденко, "истлели на глазах”, что же тогда под их видом хранится в пазырыкских залах Государственного Эрмитажа? Надувные куклы?

А вот что касается невозвращения Руденко на Укок — это почти правда. Просто он там никогда не бывал, а все свои находки сделал под селом Улаган, далеко от плато.

Кстати, о находках: фильм про археологию не может обойтись без описания несметных богатств, обнаруженных учеными. Поэтому реально обнаруженной тончайшей золотой фольги авторам, конечно, было мало. И они придумали какие-то "шпильки, украшенные алмазами”. Многое было — та же фольга, мумии, удивительная резьба по дереву, сосуды, ткани... Алмазных шпилек не было.

Авторитеты — настоящие и не очень

Вообще, тяжелая ответственность ученых за землетрясение и социальные проблемы алтайцев — лейтмотив всего фильма. Их, мол, предупреждали — мифические шоферы, например. Всяческие знамения тоже, якобы, были: про "гром среди ясного неба” здесь уже упоминалось.

Однако авторам нужно было добиться, чтобы о знамениях говорили живые люди — участники раскопок. Главное действующее лицо всей этой истории, доктора исторических наук Наталью Полосьмак, "документалисты” в итоге заставили сказать то, что им было нужно. Не с помощью пыток, конечно, а посредством имеющихся в их распоряжении технических средств.

Как рассказала мне сама Наталья Викторовна, во время интервью "Первому” она отметила, что Алтай всегда был зоной повышенной сейсмической активности. И в подтверждение своих слов припомнила, как в самом начале работ на Укоке, в 1990 году, члены отряда, и в самом деле, ощущали подземные толчки. Ее слова авторы фильма, нисколько не стесняясь, "приклеили” к собственному повествованию о ходе раскопок 1993 года. Видимо, подлог им самим показался не очень убедительным. Поэтому был придуман еще один "очевидец гнева принцессы”. Этот персонаж в титрах обозначен как "Владимир Алексеевич, участник экспедиции”. Кокетливо прикрыв глаза темными очками, он как бы неохотно признался, что, мол, да — когда начали работу на знаменитом кургане, земля затряслась, и все подумали, что это не к добру. К сожалению, никто из опрошенных участников укокских раскопок 1990—1996 годов с Владимиром Алексеевичем не знаком. Отсюда делаем вывод: с ним знакомы только авторы "документального” фильма, а в раскопках он участия никогда не принимал.

После привлечения "подсадной утки” в качестве комментатора уже никакие выдумки авторов не удивляют. Ни утверждение, что, когда нужно было везти мумию, сломались два грузовика из четырех имеющихся — этого не было; ни новость о том, что после реставрации мумия выставлялась в 9 странах мира — на самом деле, ее возили только в Корею...

Создатели "Мести алтайской мумии” будто бы выдали сами себе индульгенцию на неправду и воспользовались ею, не стесняясь.

Есть, правда, в фильме люди, которых не пришлось выдумывать и "резать” на монтажном столе. Именно их интервью служат основой для мистической составляющей творения Алены Жаровской.

Первый и самый главный — Акай (Сергей) Кыныев, согласно титрам фильма, — историк. Правда, за кадром он больше известен как заместитель Эл башчы (неформального лидера) алтайского народа и предводитель религиозного движения, в которое входят целители и предсказатели — "камы”, т. е. шаманы. Акай — это духовное имя Кыныева, в переводе оно означает "белый правитель”. Примечательно, что далеко не все жители республики одобряют его деятельность — так, в июле 2005 года полторы тысячи жителей Онгудайского района подписали обращение на имя председателя Госсобрания РА с просьбой "пресечь деятельность преступных группировок, выдающих себя за элиту алтайского народа и нарушающих конституционные права алтайцев”. В числе этих "группировок” значилось и движение "белого правителя”.

Но послушаем, о чем Кыныев говорит в фильме:

"Задолго до открытия Полосьмак наши шаманы предсказали, что произойдет открытие, и нужно было предупредить, что с этим открытием начнут происходить катаклизмы. На Алтае действуют другие законы, те, что рациональному объяснению не подлежат”.

Если это — слова историка, тогда Нострадамуса тоже можно смело считать историком. Слова духовного лидера любого масштаба принято принимать на веру, его на обмане за руку поймать сложнее, чем журналиста. Однако хочется вспомнить один примечательный случай.

Несколько лет назад в лагерь археологов на Укоке приехала группа людей, назвавшихся шаманами. Вполне предсказуемо обвинив нас во всех грехах, они потребовали показать (!) курган, где нашли "принцессу”. Когда курган Ак-Алаха-3 был показан, они заявили, что их обманывают (мол, слишком маленький, здесь "прародительница” не могла быть похоронена), и отправились искать курган побольше. Нашли, провели свой обряд и озабоченно заявили, что она гневается. При любом отношении к традиционным верованиям алтайцев следует признать, что духовная квалификация этих шаманов невысока, и поверить в их сверхъестественную интуицию трудно. Вот так шаманы, к сакральному знанию которых апеллирует Кыныев, становятся, опять-таки по Ильфу и Петрову, "липовыми кара-колпаками” — несуществующими персонажами, в уста которых можно вложить любую чушь.

Кыныеву создатели "Мести”, кстати, сослужили плохую службу. По их воле в фильме, рассказывая о "тайном смысле” татуировок, он противоречит сам себе.

"Будет человек, который прочитает эти знания и придет время, когда он передаст эти знания. Оно еще не наступило, — говорит он и тут же выдает другое откровение. — В татуировках ее было сказано, что ее вскроют, и она нужную информацию даст людям — предупредит человечество о том, что грядет. Мы должны были воспользоваться этой информацией и обратно ее предать земле — такое было ее пожелание”.

Как-то все бесхитростно получилось: некто способный дешифровать скифское послание алтайцам, уже нашелся. Похоже, Кыныев и есть тот человек.

Еще одного авторитета, привлеченного авторами для того, чтобы материал выглядел весомым, зовут Мурад Аджи (Аджиев). В фильме он представлен как "писатель, доктор исторических наук”. Однако всероссийскую известность Мурад Аджи заработал как фольк-хисторик.

Фольк-хистори — это "самодеятельная история”, появившаяся в России в середине 90-х годов прошлого века. Ее апологеты склонны вольно интерпретировать исторические источники, зачастую додумывая фактологию и импровизируя с причинно-следственными связями. Имя Аджиева в табели о рангах фольк-хистори стоит рядом с именами Фоменко и Радзинского.

Строго говоря, Аджиев и впрямь имеет реальный научный статус — кандидата экономических наук: кандидатскую он защитил в 1973 году по теме "Моделирование и оптимизация процесса промышленного освоения северо-востока СССР с выбором индустриально-строительных опорных баз”. Но, как бы то ни было, сейчас в определенных кругах он считается великим тюркологом. В фильме великий тюрколог говорит, понятно, о великих тюрках, и — ни слова о раскопках.

Зато его пространные рассуждения относительно передовой роли тюрок дают авторам право ни с того ни с сего заявить о неизвестных доныне фактах истории Укока:

"Тогда еще никто из ученых не мог предположить, что здесь, у подножия неприступных гор, куда сегодня ведут только охотничьи тропы, несколько тысячелетий назад шумел торговый город”.

Не мог. Да и сейчас не предполагают — даже такие "смелые”, как Мурад Аджи. Больше в фильме "торговый город” на высокогорном плато, по дорогам которого, на самом деле, свободно ездят "Нивы” и "УАЗы”, не упоминается.

Создатели фильма также пытаются взять в союзники авторитеты мирового масштаба. Повествуя о перевале Бетсу-Канас, расположенном недалеко от плато, они заявляют:

"Канас заставил задохнуться от восхищения Николая Рериха. Здесь, по его мнению, и нужно искать врата в легендарную Шамбалу”.

Для уточнения этой информации я обратился в Сибирское Рериховское Общество. По моей просьбе О. Ольховая и ее коллеги два дня работали в своем архиве и выяснили: Николай Рерих никогда не задыхался от восхищения, глядя на Канас. И уж совершенно точно, ничего не говорил относительно такого странного маршрута до Шамбалы.

Все плохо

Каждый, кто на протяжении последних 10-12 лет наблюдает за общественной жизнью в Горном Алтае, знает, что тема взаимосвязи раскопок 1993-го года и землетрясения 2004-го последовательно педалируется определенными представителями общественности и власти республики. Так называемая "принцесса Кадын” стала чем-то вроде знамени национального движения. Это знамя в своих целях используют все желающие. Учитывая то, что внутриполитическая ситуация Алтая далека от стабильности, возникает вопрос: почему федеральный телеканал провоцирует очередную волну беспокойства? После неоднократного выхода фильма в эфир вопросы родства с пазырыкцами и взаимосвязи раскопок и народных бед с новой силой начали обсуждаться в прессе и в интернет-сообществах.

Авторы фильма последовательно подводят зрителя к мысли о том, что Укок — это мистический "нервный центр” если не планеты, то России, а алтайцы (или тюрки, что для массового зрителя особой разницы но имеет) — не просто уникальный народ, а какой-то особый.

"Через считанные дни (после раскопок — А.Л.), — угрожающе вещает голос за кадром, — последовали страшные события 93 года” (в кадре — расстрел Российского Парламента, потом — боевые действия в Чечне).

Итог подводит Кыныев: "Было предсказание, переданное через наших камов, о том, что если обратно тело нашей принцессы не положат, будут катаклизмы среди населения, и природного плана, и эти катаклизмы распространятся по всей земле”.

Похоже, авторы фильма целиком поддерживают этот подход к решению больной для алтайцев проблемы. Именно подход — о необходимости возвращения находок в республиканский музей разговор идет, ученые только просят дать им время для того, чтобы закончить начатое. Их работа с мумифицированными телами пазырыкцев позволила сильно продвинуться в исследовании этой культуры, этого исторического времени, этого региона.

Есть такое подзабытое с советских времен слово — "мракобесие”. Атеистическое опьянение XX века в России сошло на нет: сегодня к различным верованиям и конфессиям мы научились относиться уважительно. Но вот так, открыто и беззастенчиво поддерживать культ, возникший на голом месте — дело невиданное. И не просто поддерживать, но и развивать!

Исследовательский гений Жаровской и ее коллег подарил нам потрясающие откровения.

О том, что укокские курганы напоминают по форме алтайские горы, а те, в свою очередь — египетские пирамиды. О том, что у египтян и пазырыкцев одновременно сложились традиции бальзамирования — что у историков вызывает гомерический хохот. В качестве вывода из всех этих удивительных фактов авторы предлагают тезис о родстве алтайцев и египтян. Я уже не говорю о том, что убежденность главных "экспертов” фильма в том, что алтайцы — единственные и прямые потомки пазырыкцев, вообще не обсуждается...

Политизированный "культ Кадын” сложился после раскопок Полосьмак, и основывается он только на абстрактных "предсказаниях камов”, — этнографы раньше ничего о нем не знали.

А теперь знает вся Россия и, благодаря усилиям телевидения, всерьез обсуждает то, что алтайские — и российские — проблемы могут быть связаны с раскопками. А новосибирские археологи теперь воспринимаются как неловкие дилетанты и "нарушители покоя предков алтайского народа”.

Характерно, что в середине марта общественные организации республики вновь начали собирать подписи в поддержку требования вернуть мумию на Алтай. В первый раз за всю историю этого движения к ним присоединились жители Тывы. Не хотелось бы верить в то, что выход фильма и эта кампания как-то связаны между собой, хотя, в первую очередь, напрашивается именно такой вывод.

Источник